Эскель тяжело вздохнул.
— Ещё раз – я не охотник за головами, — терпеливо повторил он, щурясь на рассветное солнце.
Староста медленно кивнул. А затем несмело указал за спину ведьмаку.
— Так енто… У вас жеж два меча, мастер-ведьмастер. И, как грицца, один для чудищ, а другой-то для людей ведь! А давали б вам такой меч-то, если б рубать людёв не надо было?
Эскель лишь устало провёл ладонью по лицу.
В каждой деревне одно и то же. В Пеньках ему предложили зарезать разбойников, которые засели на мельнице. На Кутной горе попытались нанять для охраны от скоятаэлей, которые повадились жечь поля. В Синих Водах вообще предложили за пятьдесят крон батрачить на сеножати, ведь «вы ж посильнее нас-то будете, нам такой работник ох как кстати».
Он надеялся, что хотя бы в Малых Липках найдёт настоящую работу для ведьмака. Всё располагало к этому – отдалённая глушь, вокруг только леса да озера, люди непуганые.
Только вместо опустевшего и терроризируемого чудовищами села он нашёл райский уголок. Впервые за год он нашёл место, где не чувствовалось дыхание войны. Все хаты подкрашенные и ладные, когда он ехал по главной улице, ему вслед неслись смеющиеся ребятишки, а не проклятья. Скрип колодца, песнь пахарей откуда-то из-за холма, бросающие на него смущённо-заинтересованные взгляды девки…
В общем, это было совсем не то, чего Эскель ожидал. И работы для него тут, похоже, не было.
— Ещё раз объясняю – оба меча для монстров, — спокойно начал Эскель. – У некоторых видом сопротивление к аргентуму, серебром именуе… — он осёкся.
Староста растерянно смотрел на него, неловко почёсывая затылок.
— В общем, я берусь только за монстров, — закончил ведьмак.
Староста снова медленно кивнул, будто бы принимая услышанное к сведению.
— А другие ведьмастеры ведь берутся за людёв-то… — задумчиво, как будто намекая на что-то, наконец проговорил он.
— Они не из моего цеха, — заверил Эскель, борясь с навязчивым желанием использовать Аксий прямо сейчас.
— Да нет, милсдарь, как есть из вашего! – старик потянулся к медальону Эскеля и слегка коснулся его пальцем. – Даже песни про него пишут-то – про Белого Волка, значицца. Про то, как он то там людёв покрошил, то тут короля пырнул.
Вот спасибо, Геральт, удружил так удружил. Так вот кому надо сказать спасибо за то, что в Винке ему так упрямо пытались впихнуть заказ на местного графа.
— Белый Волк – случай особый, — скорее, до ужаса бесхарактерный случай. – У него свой Путь, — точнее, путь, который ему укажут Ложа, Фольтест, Йен, Дийкстра и вообще кто угодно. – А у меня свой, — путь ведьмака, который не братается с королями, не спит с чародейками и не… Что там Геральт ещё делал? — И на своём Пути я заказов на людей не беру. Так что, уважаемый, скажите сразу – есть у вас чудовища в округе или мне дальше ехать?
Староста доверительно подался вперёд.
— Милсдарь, ну вы всё-таки… — он осёкся на полуслове и резко отступил, испуганно глядя куда-то за спину Эскеля. – Вот холера…
Ведьмак резко обернулся, хмурясь. Четверо всадников не были похожи на дружинников графа, и уж тем более не походили на солдат. Разношёрстная броня, заросшие лица, потрёпанное оружие…
И не стёртые, а лишь слегка размазанные лилии на щитах.
Люди вокруг продолжали работать, но Эскель видел. Видел, как расслабленно выдыхали женщины, когда всадники приезжали мимо. Видел, как мамаша схватила паренька, попытавшегося побежать за гостями, дала ему тумака и почти зашвырнула в дом. Как резко опускали взгляды мужики при виде воинов.
— Полагаю, это и есть те, кого мне надо… — Эскель многозначительно дёрнул щекой. Судя по выражению лица старосты, в сочетании уродливым шрамом этот жест выглядел не очень.
— Они, милсдарь, только я вам ничего не говорил, — и старик, нарисовав улыбку на лице, пошёл им навстречу, приветливо разводя руками. – Кормильцы-то наши вернулись, защитники! Енто как-так-то – мы всё боялись, что вас только через седьмицу ждать, а вы уже здесь! Благодать Лебеды, не иначе!
— Твоими молитвами, дед, — гулко проговорил один из воинов, резко слезая с коня. – Смотрю, не мы одни нынче гостим тут. Что ж гость стоит на улице? Не накормлен, не одет, не обогрет, а? Ну-ка устрой.
— Конечно-конечно, — заискивающе улыбаясь, староста попятился и исчез в хате. А четверо воинов медленной, самоуверенной походкой начали приближаться к Эскелю.
Дезертиры. Опытные, бывалые дезертиры. Броня не самая плохая – значит, не дурни из ополчения, которые только оглоблей махать и горазды. Судя по шрамам на руках и лицах, вовсе ветераны.
— Что ж это за птица такая у нас в глуши? – хрипло поинтересовался один из них, с длинными висящими усами, обходя ведьмака по кругу. – Неужто ведьмак?
— Он самый, — ответил Эскель, не сдвигаясь с места.
— Что ж это ведьмак забыл в этакой жопе мира? – бугай со слепым глазом сложил руки на широченной груди и с вызовом уставился на Эскеля. – Что, утопца какого гнал?
— Работу искал, — плавно проговорил ведьмак, чувствуя, как правая рука само собой сжимается. Зараза, сколько раз дрался – а каждый раз страшно, как в первый.
— Работы тут нет, — худой с рваным шрамом через щёку усмехнулся. – Только для нас. Так что можешь ехать дальше, ведьмак. Только сперва поешь, отогрейся и отоспись. Не дело это гостя выкидывать, почестей не оказав.
— А оказав почести можно и выкинуть? – усмехнулся ведьмак.
Дезертиры расхохотались.
— Схватываешь на лету, — довольно улыбнулся бугай. – Не обижайся, ведьмак, но нет тут работы. Правда нет. Всю нечисть в округе мы порубили.
— И селяне настолько благодарны, что даже смотреть на вас боятся.
— Не за это. Оглянись вокруг, мастер, — рябой развёл руками в стороны, обводя хаты вокруг. – Что, похоже на Велен? На Новиградский тракт? Может, на Вызиму? А почему? Потому что любого подвыпердыша, который сюда приходил с мечом, налогом или ещё чем, мы встречали вот этой вот штукой, — и он любовно погладил ножны на поясе.
— Как благородно, — пробормотал Эскель, задумчиво поглаживая цепочку медальона.
— А то как же! Нас сначала двадцать было. А потом скотоели как-то раз налетели. Затем страхолюдина какая-то из озера выползла. Слово за словом, дело за делом – и вот из двух десятков только мы и остались.
— И что, не сложно вчетвером на страхолюдин ходить и «белок» гонять?
Четвёртый, до того молчавший, выступил вперёд, и трое других моментально умолкли.
— Они и не знают, что нас четверо, — сипло проговорил он, глядя Эскелю прямо в глаза. – Думают, нас тут человек сорок. Боятся даже нос сунуть. Хотя местные и были бы рады.
Вот, уже ближе к сути…
— Чего ж это местные были бы рады, если вы их кормильцы-спасители?
Бугай фыркнул.
— Потому что они – сраные кметы. Ты можешь за них жизнь отдать, а они тебя даже не похоронят по-человечески. А можешь им всю жизнь в рот срать, так они будут говорить только «ох, пан, как вкусно, ещё давайте». Ну, да, лапаем девок иногда – ну так мы ж мужики, а не краснолюды какие. Что нам, друг друга лапать, что ли? Пьём – ну так и пьём потому, что дело тяжёлое, а покутить как-то надо!
Эскель хмыкнул.
— Тяжко, наверное, вчетвером в таких-то лесах от нечисти держаться? – проговорил он, подходя к Васильку и опуская руку в седельные сумки.
— Мастер, это вы там горазды хоть одного, хоть пятьдесят порубать. А мы – простые люди. Конечно ж тяжко, — вздохнул рябой. – Позавчера лешака в дубраве еле-еле забили. Закидали его факелами и маслом. И всё равно успел Мику разорвать.
— Тогда вам это будет нужнее, чем мне, — и Эскель протянул им мешочек. – Что такое и как работает, думаю, разберётесь. Я ещё наделаю, а вам пригодятся.
Дезертиры неверяще и подозрительно смотрели на его вытянутую руку. А затем бугай осторожно взял его и заглянул внутрь.
— Это… Бомбы?
— Самумы, — Эскель вздохнул и влез в седло. – Главное, швыряйте подальше.
Дезертиры переглянулись. Бугай всё ещё не опускал руку с мешком, напряжённо глядя на их вожака.
— Что, и всё? – наконец, хрипло спросил их вожак. – Никаких попыток убить нас? Никаких нотаций? Никакого «убирайтесь, а если увижу, кишки на шеи намотаю»?
Эскель усмехнулся. О да, слава о Геральте далеко разошлась.
— Я с людьми не дерусь.
— А стальной меч на что тогда? Один для людей, а другой…
— Оба для монстров, — оборвал его Эскель. — — Прогоню я вас или убью. А через неделю гули здесь пожрут всех. Кому от этого хорошо? Вам? Мне? Селянам? – он качнул головой и тронул поводья. – Удачи.
Геральт наверняка встал бы на сторону селян, выхватил меч и порубил бы всех четверых в фарш, а затем заладил бы свою любимую песню о большем и меньшем зле. Он это любит – влезть по самые яйца, а потом рассказывать, какой он нейтральный.
Наверное, поэтому он и герой.
А Эскель героем не был. Весемир не научил его быть героем.
Только ведьмаком.
Четверо дезертиров ещё долго смотрели ему вслед. Как и староста, украдкой глядя из окна и посылая вслед проклятья.
#lm #паста
